Христианство. Ваше отношение.

Баа́л (первоначально Балу (общесемит. b’l, букв. «хозяин», «владыка»), Ваа́л (греческая транскрипция), во множественном числе Ваали́м, Бел (ассиро-вавилонское) — переводится как «господин», «владыка») — древнее западносемитское божество, почитавшееся в Финикии, Палестине и Сирии как бог плодородия, вод, войны, неба и прочего. В Финикии являлся богом, которому воздавался высший почёт (хотя у финикийцев верховным богом считался Эль). Его жена — богиня Астарта, аналог шумерской Иштар.
Первоначально имя Баал было нарицательным обозначением божества того или иного племени, потом местности (Баал Тира, Баал Сидона и др.), в это время его святилища приурочивались к источникам, лесам и горам.

Позже Баала считали богом солнечного света, немного спустя он стал творцом всего мира, Вселенной, затем бог-оплодотворитель. Практически во все времена культ Баала сопровождался сладострастными оргиями, причём при этом жрецы в экстазе наносили себе порезы и раны на различных частях тела, чаще всего на запястье и ладонях.

В Финикии центр культа был в Тире, отсюда он распространился и в древнем Израильском царстве (при Иезавели) и в Иудее, несмотря на борьбу пророков (в особенности Ильи).

Почитался Баал и в финикийском государстве Карфагене (имя Ганибал, точнее Хаани-Баал, означает «любимец Баала»); через финикийцев и карфагенян постепенно во XX-X веке до н. э. культ Баала распространился далеко на Запад (в Египет, Испанию и др.). Император Гелиогабал (Элагабал) перенёс культ его в Рим.

В качестве непременной составляющей служение Ваалу включало в себя человеческие жертвоприношения, особенно убиение детей, в том числе собственных первенцев. По-видимому, по этой причине христиане считают Ваала одним из трех имен дьявола, а первая буква его имени V, олицетворяет его дух и во все времена была его монограмой.

Ахура-Мазда, Ормузд реже Ормазд (перс. اهورامزدا, новоперс. Hôrmazd или Ormazd, авест. — «Господь премудрый»[1]) — употребительное в европейской литературе имя высшего божества древних иранцев. В Авесте он носит сложное имя Ахурамазда (Ahurômazdâo), переводимое, согласно иранским традициям, «мудрый Бог». Вероятно, таково же было и его первичное значение, хотя М. Haug («Essays on the sacred language, writings a. religion of the parsis», Л., 1878, 2 изд.) пытался дать ему другое толкование, а именно «творец всего существующего». В древнеперсидских ахеменидских клинообразных надписях это имя изменяется в Аурамазда (Aûramazdâ), во времена Сассанидов — в Аухармазди (Aûharmazdî), а в новоперсидском принимает вышеприведенную форму, усвоенную и европейцами.

В арийском (то есть в общем индоиранском) периоде этого мифологического образа ещё не существовало. Имя Асура (впоследствии авест. Ahura) встречается и в Ригведе, как эпитет различных богов, главным образом благотворных; позднее в индийской мифологии оно присваивается исключительно злым демонам. Напротив, в иранской мифологии эпитет Ахура прилагается только к именам добрых, благотворных божеств. Отсюда можно заключить, что в арийском периоде имя Ахура имело общее, нарицательное значение «божества» вообще и специализировалось в своих различных значениях уже у отдельных народов — индусов и иранцев. Некоторые учёные пытались привести Ормузда в связь с индийским Варуной, но их сходство объясняется светлым, благотворным характером обоих мифологических образов.

Древние греки уже знают Ормузда (под именем Oromazes, Oromasdes) как источник всего доброго, возникший из чистейшего света, а на клинообразных надписях Бисутуна (эпохи Дария I) он уже называется «величайшим из богов». Источником для характеристики Ормузда является Авеста, особенно древнейшие её части, так наз. Гаты (Gâthâ). Здесь он представляется святейшим божеством, духом, всему подающим преуспеяние, творцом солнца, луны, звезд, неба, земли, вод, деревьев и людей. Ормузд всеведущ; он друг и охранитель добра, враг лжецов, мститель за неправду, изобретатель заклинаний против злых духов и разных чудовищ, источник добрых мыслей, слов и дел, отец Армаити (божество смирения и благочестия и дух земли в то же время); «истина» и «благомыслие» стоят с ним рядом, как особые полуолицетворенные божества.